Лососёвая путина в Хабаровском крае осенью 2021-го стала худшей за многие годы: из прогнозируемых 13 тыс. тонн кеты выловили всего 5,7 тыс. тонн. Нерестилища оказались пустыми, а значит, через четыре года, когда новое поколение должно возвратиться домой, в реку Амур, рыбы регион не увидит. Опасное положение края напоминает ситуацию на Байкале, где при схожих обстоятельствах почти истребили омуля. Теперь его можно ловить лишь зимой и только на удочку, другие способы добычи под запретом.
Причиной рыбной катастрофы в Хабаровском крае одни эксперты называют промышленный лов кеты, другие винят науку, считая, что она неправильно подходит к расчётам и прогнозированию будущего захода рыбы на нерест. Всемирный фонд дикой природы (WWF) России требует полностью запретить промышленный лов кеты в бассейне Амура на четыре года, полагая, что только так можно восстановить популяцию, но рыбопромышленники с такими мерами не согласны. Что же всё-таки происходит в рыбопромышленной отрасли края, какие меры необходимо принять, чтобы преодолеть рыбный кризис, и какие последствия ждут регион, выяснял «Октагон.Восток».
Рыбный кризис
Всемирный фонд дикой природы России отрапортовал: вылов кеты во время осенней путины на Амуре в 2021 году составил чуть более 40 процентов от прогнозируемого. При этом на нерест рыба вообще не зашла. При норме 50 экземпляров кеты на 100 квадратных метров показатель в нерестилищах фактически был равен нулю.
Однако впервые тревогу забили ещё в 2017 году, тогда в фонд обратились коренные малочисленные народы Севера (КМНС). Вместе с сотрудниками Амурского филиала WWF России представители КМНС включились в ежегодный мониторинг нерестилищ, и результаты оказались отнюдь не радужными. Например, в 2018 году при той же норме 50 экземпляров было зарегистрировано только 0,1 экземпляра на 100 квадратных метров. В 2019-м показатель составил 0,9 экземпляра на ту же площадь. В 2020 году цифра чуть выросла – 2,6 экземпляра на 100 квадратных метров, а вот в 2021-м мониторинг показал абсолютный ноль.
7 октября 2015 года. Промышленный лов кеты работниками рыбоводного завода ФГБУ «Приморрыбвод».Фото: Юрий Смитюк/ТАСС
– Мы видим, что ситуация критическая. В последний год вообще полный провал по заполнению нерестилищ – они оказались совершенно пустые, по нулям, есть лишь единичные рыбы на Амгуни, на Анюе. Коренное население осталось без привычной пищи на зиму, животные – без еды, однако промышленными предприятиями в низовьях Амура освоено более 5 тысяч тонн рыбы, – рассказала «Октагон.Восток» координатор проектов по особо охраняемым природным территориям Амурского филиала WWF России Ольга Чеблукова.
Как вспоминает член Совета Федерации от Хабаровского края Сергей Безденежных, во времена Великой Отечественной войны для нужд фронта рыбу брали даже на самих нерестилищах. Но и тогда ни о каком дефиците речи не шло, рыбы было достаточно, и она успевала воспроизводиться. Безусловно, в прошлом веке были годы, когда объём вылова существенно падал, но в целом за вековую историю глобальной нехватки кеты не было.
– Мы и в 90-е, когда жили впроголодь, питались только своим огородом и рыбой, такого не видели. У всех стояла трёхлитровка с красной икрой, все ели рыбу. Не было проблем, что не возродится. И вот как начали её на входе перегораживать, рыбы стало мало. Но у нас есть товарищи в науке, которые говорят, что нет, не в этом дело, просто Солнце с Луной местами поменялись, и климатические изменения дали нам вот такие сбои в популяции, – отмечает Сергей Безденежных.
Вслед за омулем
Аналогичная ситуация происходила с байкальским омулем. В 2000-е годы у берегов Байкала стремительно множились продавцы омуля и рыбозаводы. Промышленники нашли золотую жилу: вкусная рыба ценилась потребителем, аппетиты предприятий росли.
«У меня раньше хобби было – ездить по России на машине, по регионам. И в таких поездках я наблюдал, как быстро растут павильоны и магазины, где продают байкальского омуля. Я тогда думал: “Неужели омуля так много в Байкале?” Но это очень быстро закончилось».
Сергей Безденежных
член Совета Федерации от Хабаровского края
Постепенно улов становился всё более скудным, и к 2017 году омуль в Байкале закончился. Власти забили в набат, в срочном порядке был введён запрет на вылов, разрешалась только зимняя рыбалка на удочку. Сейчас мораторий на вылов байкальского омуля продлевается ежегодно.
Эти меры уже стали приносить первые положительные результаты. Согласно релизу на официальном интернет-портале правовой информации Иркутской области, с 2017 года численность омуля увеличилась на 15–20 процентов. Не исключено, что в ближайшее время Росрыболовство рассмотрит вопрос о снятии ограничений на промышленный отлов. Ранее планировалось сделать это в 2023–2024 годах. Также в регионе растут объёмы воспроизводства рыбы.
– Осенью прошлого года заводами заложено рекордное количество икринок омуля – 1,2 миллиарда. Конечно, миллиард и раньше был, но нынешняя закладка уникальна тем, что была сделана при низких рыбных запасах в озере Байкал. В хорошие годы такой объём икринок закладывался при 30–40 тысячах тонн рыбы, а в этом году, по данным науки, было зафиксировано около 8 тысяч тонн. Инкубация прошла на высоком уровне – отход составил менее 10 процентов, что является хорошим показателем. Когда личинки выпустят, они пополнят Селенгинское мелководье и посольскую прибрежную сырьевую систему, – сообщил начальник Байкальского филиала ФГБУ «Главрыбвод» Леонид Михайлик.
Всё это произошло благодаря своевременно введённому запрету. Неизвестно, вернулся бы омуль, если бы в 2017 году не были приняты экстренные меры.
И рыбку съесть, и на мель не сесть
Жители Хабаровского края, экоактивисты и общественники считают, что наибольший урон популяции кеты принесли специальные орудия лова – так называемые заездки. Они представляют собой полуторакилометровые заборы с сетками и деревянными столбами, которые вбивают в дно водоёма. Заездки отрезают рыбе путь в канале, по которому она идёт на нерест, а потому их предлагают запретить. Также общественники уверены в необходимости полностью остановить промышленное рыболовство на Амуре. И если WWF России называет срок четыре года, то сенатор Безденежных убеждён, что потребуется минимум восемь лет.
Представители ассоциаций отраслевых предприятий, разумеется, озвучивают свою, альтернативную точку зрения: никаких оснований для запрета на промышленное рыболовство в регионе нет, и в том, что произошло в 2021 году, винить некого. Нужно просто пережить трудное время.
Заградительный невод и специальная ловушка для отлова кеты на реке Барабашевке в Приморье.Фото: Юрий Смитюк/ТАСС
– Наука предупреждала, что этот год будет депрессивным, что это повторение 2017 и 2013 годов. В 2013-м было наводнение, которое повлияло на воспроизводство, а затем это же поколение спустя четыре года пришло в 2017 году, и тогда случился обвал объёмов, – прокомментировал ситуацию президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края Сергей Рябченко.
Но в контексте введения полного запрета на лов стоит учесть социальную сторону вопроса: большая часть предприятий располагается в отдалённых сёлах региона, на заводах работают местные жители, и в случае принятия кардинальных мер люди массово потеряют работу, а отдельные рыбаки могут заняться браконьерством.
Ещё одно предложение общественников – обязать рыбопромышленников заниматься рыбоводной деятельностью. Но здесь есть свои подводные камни.
– Воспроизводство мальков сейчас финансируется государством. В эту систему частный завод не попадёт, соответственно, частники если и строят завод, то строят для получения возврата. То есть выпустил рыбу, она потом вернулась, и я её поймал, – поясняет председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края Максим Бергеля.
«Но в этом случае все заводы должны быть сконцентрированы близко к морю, а таких рек у нас раз-два и обчёлся. Строить завод там, где удобно, – значит вырастить рыбу для кого-то другого, потому что до моря далеко и за проход её уже заберут».
Максим Бергеля
председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края
Говоря о воспроизводстве, эксперт обращает внимание на опыт Японии, где рыбоводством и рыболовством занимаются разные предприятия и вторые платят первым. А пока, по его словам, наука предлагает следующие меры: установление проходных дней (когда убираются орудия лова и рыба проходит на нерест), запрет на использование плавных сетей и корректировку районов промысла.
– Непонятно, по какой причине в 2021 году промысел начался раньше на пять дней, чем обычно. То есть обычно начинается 25 августа, а тут 20 августа начался. А первая рыба – гонцы, это самая сильная рыба, которой природой предназначено идти наверх. Она идёт дольше всех. И вот в 2021 году её всю выловили. Соответственно, в 2025 году ничего хорошего не будет, потому что вот эта череда провальных лет будет долго ещё преследовать нас, – говорит Бергеля.
В 2021 году самая сильная рыба, шедшая на нерест, была выловлена из-за раннего старта промыслового сезона.Фото: Юрий Смитюк/ТАСС
В WWF России называют предложения по смещению районов промысла и введению проходных дней полумерами и указывают на то, что они уже были испробованы, однако ни к какому результату не привели.
– Предлагаемая «ХабаровскНИРО» мера по смещению промысла к устьевой части Амура уже была вынужденно апробирована в 2021 году, поскольку выше Ульчского района ловить было нечего. Следовательно, и в 2022 году такой запрет не принесёт иного результата, нежели пустые нерестилища и в Амгуни, и в притоках выше неё. Ситуацию может изменить только введение запрета на промышленный лов, – считает Ольга Чеблукова.
При всех анонсируемых мерах, судя по тенденции последних лет и в особенности осени 2021-го, через четыре года кеты в Амуре не станет окончательно. И лишь политическая воля хабаровских властей, выражающаяся в принятии жёстких ограничений (как в случае с байкальским омулем), способна качественно изменить ситуацию.
29 декабря 2021